Казаки
зачастую, как пишется в соответствующих исторических трудах, совершали
разорительные набеги на аулы кочевников при поощрении царской
администрации. Говорят, особенно отличалось в этом плане Уральское
войско.
Если
коренное население предпринимало попытки организовать самозащиту,
власти тут же снаряжали карательные экспедиции для усмирения
«бунтарей». Короче, теперь русские казаки действовали против кочевников
так же, как те в свое время – в отношении Киевской Руси.
Но
контакты между разными народами – это не только войны или притеснение
одних другими. Даже в том случае, если при этом одна сторона считается
победителями, а другая - побежденными, это еще и взаимообогащение
культур, обретение новых возможностей для их самовыражения. О том, чему
казахов научили до революции русские, написано немало.
А
вот что они сами брали у кочевников, живя рядом с ними? В частности, в
области духовной жизни? Думаю, что тут тоже есть, о чем сказать. Самое
же любопытное – это то, что уральские казаки,
оказывается, столь многое переняли у своих кочевых соседей, что сами
они тоже в определенном смысле могли, пожалуй, восприниматься как
носители степных традиций.
К примеру, живший в XIX веке
Никита Федорович Савичев, войсковой старшина по должности и
бытописатель уральского казачества по творческому призванию, отмечал
наличие у казаков фольклорного жанра, столь похожего на
«айтыс» или, вернее, на обычное у нас по сию пору состязание в
остроумии.
У казахов есть такое понятие - «сөзден жеңілген». Так
говорят о человека, который проиграл в словесном состязании. Оно,
кстати, могло возникнуть в любом месте и при самых разных ситуациях.
Специфика определения его результата заключается в том, что там, прежде
всего, выявляется не победитель, а проигравший. То есть или он сам
признает свое поражение, или он выходит из себя, и тогда окружающие
поднимают его на смех и отдают победу его противнику.
А вот как описывает аналогичное состязание
представителей Уральского казачества Н.Ф.Савичев: «Уральские
казаки, как вообще подсквалыжники, любят в свободное от занятий время
турниры на насмешках и остротах. Когда случайно заспорят двое, их
непременно окружит толпа, посмотреть на перекоры противников, как на
спектакль, и одобряет криками и смехом того, кто берет верх в
состязательном искусстве побеждать остротами. Ссора тут не одобряется,
и если один из противников осердится, то, значит, он побежден, зрители
закидают его насмешками и тем сгонят с арены». Ведь такое
описание было бы вполне применимо и к казахам. Если бы в нем не
уточнялось то, о ком же говорится, можно было бы подумать, что речь
идет о традиционном казахском словесном споре.
То
есть нравы уральских казаков явно были сродни нравам их казахских
соседей. По своей натуре или, если угодно, по своему естеству они
напоминали казахов. Причем – не только местных, соседних с ними, а
вообще всех.
Но
ведь схожесть нравов и естества просто так, то есть от простого
соседства не появляется. Они приходят в какую-то другую среду вместе с
человеком. Или – вместе с множеством людей.
Следовательно,
уральские казаки немалой своей частью были связаны происхождением с
казахами. Это подтверждается следующей информацией А.И. Изюмова из его труда «Литература
уральских казаков о соседних народах»: «Казаки
же из казахов, которые составляли значительную часть населения
Уральской области, никогда не относились к иногородним». Такой вывод говорит о
многом. Ведь в казачьих областях в прошлом иногородними считались даже
сами обыкновенные русские…
Кайрат Амреев
